Обратный инжиниринг: кто и зачем вскрывает чужое? Часть 2

Обратный инжиниринг — это искусство обращения с информацией. Чисто механическое вскрытие работает на ограниченный круг задач. В Советском Союзе придумали, как использовать индуктивно-связанную плазму, аргоновое травление и спектроскопический анализ для раскрытия зарубежных технологий в микроэлектронике. Масс-спектрометр с аргоновым травлением позволяет разбирать послойно, буквально на атомы, любое вещество или материал (в концентрации одна частица на 10¹²). Аппарат, в частности, широко применялся, для вскрытия процессоров и компьютерных плат IBM.

Ориентация на полное копирование западных образцов, в конечном счете, сослужила для советской электротехническ ой промышленности плохую службу. Архитектура советских процессоров (серий ЕС180, ЕС810, К1810) полностью соответствовала архитектуре процессоров Intel, но появлялись они с существенным запозданием.

В большинстве отраслей простое физическое вскрытие не гарантирует результата. Обратный инжиниринг начинается с поиска информации и заканчивается им. Еще 10-15 лет назад для того чтобы получить доступ к данным по какой-либо разработке нужно было идти в библиотеку и выписывать специальную литературу. Сегодня достаточно выйти в сеть. Причем активно разрабатываются алгоритмы исследовательского поиска (Exploratory Search), позволяющие эффективней искать новые знания в интернете, чем при обычном lookup-поиске.

Стираются границы между государствами (даже учитывая новый протекционизм и развал крупных надгосударственных образований типа Евросоюза и Транс-Тихоокеанского партнерства). Постоянно растет интенсивность обмена данными. Белоруссия и Северная Корея могут позволить себе бороться с интернетом, Tor и анонимайзерами. Остальные вынуждены принять «теневой интернет» за данность.

Но даже в «обычном» интернете найти коммерческую, техническую информацию, которую можно использовать в «пиратских» целях, относительно легко. Эти данные выкладывают по неосторожности или со злым умыслом, не важно. Смысл в том, что кто ищет, тот найдет.

Можно позаимствовать дизайн нового автомобиля Tesla и скопировать оболочку. Можно даже разобрать электронику. Нужно понимать, что это дорого, чревато последствиями и не гарантирует результат (многие последователи Илона Маска уже разорились). Даже в склоке Киркорова и Маруани не ясно, кто у кого украл. В технологических вещах все гораздо сложнее.

1. Обратный инжиниринг работает там, где трудно доказать факт прямого заимствования, кражи разработки.
2. Обратный инжиниринг не работает в областях, где недостаточно знать состав вещества или материала, требуется восстановить технологию.

На практике это означает, что «вскрытие» чужого может принимать различные формы. Вроде как никто этим специально не занимается. Но особых препятствий, чтобы развернуть подобный проект под конкретную задачу, не существует.

В этом плане, например, в химической промышленности реверсный инжиниринг можно провести, не сильно опасаясь юридических последствий. Но он не особо популярен, поскольку вопрос «из чего состоит продукт» тесно завязан с вопросом «как именно он был сделан».

В стратегических отраслях химии обратный инжиниринг можно использовать для решения задач по снижению зависимости от импорта, оптимизации издержек производства. Всем известно про опасную зависимость российских компаний от импортных катализаторов. В стране производится меньше 10% критически важных катализаторов и сорбентов.

В теории, если удалось вскрыть состав промышленного катализатора и повторить его, то велики шансы на итоговый успех всего предприятия. Сделать это, не воссоздав саму технологию, чрезвычайно проблематично. Если повезет, найдутся нужные компетенции, то юридических последствий можно в теории не опасаться. Да, сам катализатор похож, но делаем мы его по-своему. Как именно – закрыто в режиме коммерческой тайны.

Вскрыть состав вещества несложно, оборудование для этого можно найти в любом хорошем вузе. В этом нет ничего криминального. Восстановить технологию производства, сидя в кабинете, практически нереально. Обратный инжиниринг, так же, как приличное маркетинговое исследование, делается в основном «ногами».

В этом отношении солидные российские и зарубежные компании, лаборатории практикуют сложные ритуалы информационной защиты. Речь идет о среде с высокой конкуренцией. Поэтому, например, когда русские инженеры приезжают на завод Bayer в Германии делиться опытом, ключевые участки производства закрыты непрозрачной пленкой. Традиционная практика японских и серьезных русских лабораторий – отворачивать реактивы этикеткой к стене. Принцип прост: я знаю, что содержится в банке, а случайный человек ничего не увидит и не поймет.

Поэтому, когда главный инженер с многолетним стажем работы приезжает на экскурсию на немецкое производство, он запускает в своей голове реверсный инжиниринг автоматически, неосознанно. Он понимает, если угадать критические элементы цепочки, суметь их повторить, то велика вероятность, что технологию можно «приватизировать», не переживая за последствия.

Центром обратного инжиниринга можно назвать любой крупный «классический» университет из первой десятки рейтинга: МГУ, СПбГУ, НГУ, ТГУ и далее по списку. Подобного рода работы можно запустить везде, где функционирует добротный химический факультет, есть подходящее исследовательское оборудование и научные кадры. Сюда же можно отнести ряд крупных институтов РАН.

Очевидно, что часть расходов по содержанию таких структур лежит на государстве. Ученый не мучается моральными принципами. То, что можно назвать обратным инжинирингом, для сотрудника вуза – просто-напросто исследовательская работа по анализу неизвестного соединения. Скорее всего, исполнитель никогда не узнает, какую выгоду результат вскрытия принесет компании X, какие убытки ожидают официального производителя Y.

Сегодня трудно сказать, насколько содержание таких центров технологического превосходства, повышения компетенций, материально оправдано. По большому счету, они «упакованы» на государственные средства и нужны для составления победных реляций об успехах развития технологий в отдельных регионах. Но рано или поздно найдутся те, кто захочет провести в них обратный инжиниринг для коммерческих, а не чисто научных целей.

На государственном уровне пропагандировать подобные вещи, наверное, неправильно (в прошлый раз мы упоминали идею создания центра обратного инжиниринга в нефтегазовой отрасли). В современном политкорректном мире это чревато конфликтами на межгосударственном уровне. Почти везде крупный бизнес, так или иначе, встроен в политическую систему.

В плане реализации метода реверсного инжиниринга это, безусловно, дорогое удовольствие. Непременным условием является наличие высококлассной аналитической аппаратуры и компетентных людей.

Недостаточно забить помещение масс-спектрометрами, хроматографическим оборудованием, нужно посадить за него грамотных специалистов. Штат в 10-15 сотрудников по средней стоимости (600 тысяч за человека в год) обойдется в 6-9 миллионов рублей в год, без учета прочих операционных издержек, амортизации оборудования, затрат на аналитическое сопровождение и реагенты. Ни одна компания малого и среднего бизнеса такие расходы не потянет.

Создавать собственный центр обратного инжиниринга невыгодно практически никому, кроме крупных корпораций. Но даже в этом случае, чтобы выйти на окупаемость, он должен ориентироваться на внешние заказы. Внутри одной структуры невозможно столько «воровать» для собственных нужд, чтобы обеспечить центр работой.

Само по себе вскрытие может быть оправдано с точки зрения научного результата. В этом нет ничего постыдного. Для воплощения идеи в производство мало знать, из чего состоит вещество. Необходимо добыть технологию. Ее можно подсмотреть, придумать самостоятельно, поменять ключевой, засекреченный компонент на более дешевый. Не важно. Технологическая проработка – это уже создание чего-то нового. Коммерчески выгоден обратный инжиниринг может быть в исключительных случаях: когда известно, что делать, как делать и кому, в конечном счете, это продать.

Если материал оказался для вас полезным - поддержите проект и поделитесь записью!